Истории из жизни, смешные и не очень

[max 797]

Dr Bradis, я всегда тут был

[max 797]

Dr Bradis, чот не могу разобраться с личкой. Когда?))

[тунгус]

[ostorg]

Dr Bradis, для меня непостижимый идеал бара, бар у Мо из симпсонов. Там любая деталь прорисована идеально. Яп там жил.

[тунгус]

Зашли после работы в кафешку перекусить. Ну и как без неё-то:

"Младойчеэк, три по сто пожалуйста!"

Официант принес три стакана и пузырь 0.5.

"Уважаемый, чозанах! Я же просил три по сто!"

Ответ Бога маркетинга: "Останется - позовешь, заберу обратно!"

[max 797]

Dr Bradis, думаю получится) скинь номер (менял телефон, большинство контактов пропали) , завтра созвонимся))

[Lela Lela]

Dr Bradis, правда, автор истории не тунгус.
Как обычно.

[Lela Lela]

Я Тунгуса, давненько знаю. он со стаканюги так начинает глаголом жечь сердца людей, что ажно за душу берет.

дак вот я и жду.

[Лютый]

тунгус, не, не останется

И если б водку гнать не из опилок то чтоб нам было с пяти бутылок (с)

Хорошие истории тут.

[And1974]

Dr Bradis, свечной ключ на 14 неудобно носить во внутреннем кармане

[Makes]

Макс увидел стоящую на крыльце стройную платиновую блондинку в короткой шубейке и с аккумулятором в руке

[A_N_D_R_E_I]

Аккумулятор в руке, блять, у блондинки в шубке

вспомнилась Жанна Фриске с кипятильником

[Старый]

Защитник родины.

Закончив школу и устроившись на работу я начал привыкать к взрослой жизни, осваивать ремесло слесаря по ремонту сельхозтехники. Таких как я было немало, большая часть класса осталась в деревне, ничего не планируя, так как скоро было идти в армию.
Соответственно все наши школьные забавы мы принесли с собой на производство, весьма оживив, скушную и монотонную работу сельских тружеников.

Главный механик каждый раз чуть не плача, когда мы дружной компанией что то натворив, шхерились по углам, устраняя последствия наших деяний приговаривал, да когда же вас заберут в армию и ещё много других слов не принятых в обиходе.

И наконец этот день настал, главмех выделил автобус для поездки в райцентр что бы мы прошли комиссию отправились служить.
Стоя у ворот он провожал наш отъезд, махал рукой и ронял слезы, если не знать причины такого поведения, можно было подумать что он провожает на войну своих сыновей, родственников, внебрачных детей или на худой конец, передовиков производства, отсутствие которых нанесет серьёзный урон для сельской МТС.

В военкомате пьяный военный встретил нас, построил и увел внутрь проходить медкомиссию.
Врачи, через одного пахнущие спиртным были немногословны, от рутины будней скучны лицами и лаконичны.
Нагнись, наклонись, повернись , следующий. Вес, рост, покажи стопу, следующий,66, 25, следующий.
Хоровод шел не сбивая шага как у хорошего балетмейстера, лишь медсестра хирурга временами задерживала движение.
Внимательно разглядывая гениталии очередного защитника родины, трогала их с глубокомысленным видом, как будто хотела найти какие то тайные знаки, отметки, ведомые лишь ей.
Экземпляр привлекший ее внимание, удостаивался взгляда в лицо, вводя в смущение и вызывая неконтролируемые реакции в организме.
Но судя по ее покрасневшим щекам, мысли в ее голове были совсем не профессиональными в данный момент и хирург строчивший что то на столе, подгонял ее, лена, следующий.

Слабых и ущербных среди нас не было и военные с радостью стали распихивать нас по командам, выдавать повестки для прибытия на отправку.
Военком читая моё дело поднял глаза, судимость за радио хулиганство, условно, пойдешь в ртв.
Так я оказался в учёбке.

Учёбка, первый месяц пролетел быстро, зажили пальцы, привыкли подшиваться без крови.
Присяга на верность, наряды, учеба.
Наладились отношения после нескольких битв с южными братьями, каждый нашёл свою нишу и стал винтиком в системе по защите родины.

В каждом подразделении были выявлены специалисты по ремонту, строительству, разбиты на команды и жизнь закипела.
Первый привод в милицию в армии, таскали стройматериалы с многочисленных объектов на которых мы работали временами для ремонта в подразделении.
Военная прокуратура закрыла глаза, но оставила галочку, тащить теперь пришлось больше.
Второй залет, вывозил из цеха на каре полировку и сбрасывал за забор, пока карщик обедал.
Начальник губы встретил как родного и мы пошли сразу обсуждать текущий ремонт, материалы, количество людей, сроки.

Жизнь кипела, срок шел, осваивали станцию п-14, пара бригад под моим присмотром, красила, белила, воровала стройматериалы, в общем все как везде в армии в те времена.

Временами мы заступали в караул на многокилометровые территории огороженные колючкой, набитые резервной техникой на случай войны, которые мы как бы охраняли. Почему как бы, пока обойдешь периметр, пройдёт час и придёт смена, за это время можно вручную унести можно было что хочешь.

Как то попал ко мне в соседи по охраняемому участку, южный брат, по фамилии Абдуллаев,, мы неспеша прогуливались вдоль колючки, делились куревом, общались несколько позволял его словарный запас, в общем убивали время ожидая смену караула.

Темняло, дежурным по городку в тот день заступил один подпол, служанка, нудный, сидеть бы ему в штабе и не вылазить, нет же пока не затрахает проверками весь городок, не угомонится.
И принесла его нелёгкая именно на пост Абдуллаева с проверкой..
Начкар шел как на казнь, за ним семенила смена с помнчкара во главе.

Все по дороге прощались кто со звёздами и званиями, кто с лычками и отпусками, один дежурный по городку шел уверенным шагом как будто на параде. Я издали увидел идущих, подал знак южному брату и благоразумно отступил в тень неподалёку, что позволяло мне все слышатьи видеть.

Обычно смена приходила в виде сержанта с парой, тройкой бойцов, на пост заступали буднично, скороговоркой прочитав молитву, подобающую моменту и смена удалялась.
В этот раз обилие незнакомых людей, непривычные команды громким голосом напугали это дитя гор и он принял решение не сдаваться.

Вместо стой кто идёт он закричал, стой лежать,моя стрелять, и клацнул затвором, видимо ожидая что все упадут на землю.
Колонна услышав столь противоречивую команду, замерла в растерянности, кто то присел, кто то стоял, ожидая дальнейшее действие часового.
Абдуллаев видимо не увидел синхронности исполнения команды всеми одновременно, чему его учили уже не один месяц и закричал, моя стреляет и шарахнул из СКС в воздух.
Караул рухнул как подкошенный пытаясь мелкими вибрациями тела втиснуться а асфальт, и мне кажется полежи они так подольше, им бы это удалось, я видел как ящерица зарывалась в песок, было очень похоже.

Пока караул стоял, боец видел его, лёжа, караул растворялся в темноте, сливался с асфальтом и вызывал у воина панику, и он опять закричал, стой, стой и опять выстрелил уже куда то в сторону караула, было слышно пение рикошета.
Караул бодро как на физ подготовке вскочил и напугал Абдуллаева своей резкостью движений, он опять выстрелил и опять положил их на асфальт.

Я стоял в отдалени и слегка тупил от такого развития событий, с одной стороны хотелось свалить по тихой, с другой стороны надо было спасать этого придурка и караул от возможной смерти.
Помощи ждать было неоткуда, начкар и его пом отдыхали на дороге и я рискнул.
Высунувшись из за угла я заорал матами, мешая их с фразами его языка, сука, джаляб, положи карабин перед ними и отойди назад или тебе плять сектым будет сегодня.

То ли он услышал родные слова, обещающие ему неприятности, то ли узнал мой голос, но его отпустило и он пошёл вперёд вытянув руки с карабином.
Караул отползал и дистанция не сокращалась, причём ползли они задом с такой сноровкой как будто ползали ранее все время.

Фигея от увиденного я представил как они будут ползти до караулки и закричал, всем стоять, сука Абдуллаев, ложи карабин и иди обратно.
Мозг дитя гор уже включился в своё обычное состояние восточного пофигизма и сработал на автомате, услышав команду. Он наклонился, положил карабин и выпрямился, почему то отдал честь и строевым, чеканным шагом пошёл на свой пост.

Дежурный по городку вскочил тигром, в прыжке подхватил карабин, вскинул его поймав на мушку удаляющуяся спину, я заорал снова, он поднял ствол и пальнул в небо ещё пару раз. Караул опять прилег теперь уже не зная чего ожидать.
Отходящий боец даже не вздрогнул, хулиф, дитя гор.

Подполковник был очень зол, швырнул карабин начкару в грудь и заорал показывая пальцем на Абдуллаева, заберете это гавно отсюда и бегом все марш и дальше шли только маты.
Караул подхватил воина и все рысью скрылись в темноте.

Подпол закурил и позвал меня, все ещё стоящего в тени, воин, иди сюда, я стараясь соблюдать устав подошёл и попытался доложить, он оборвал меня, спасибо и пожал мне руку, как твоя фамилия, я ответил, назвал подразделение
Поедешь в отпуск утвердительно сказал он, простоял ещё немного покурил, ещё раз сказал спасибо и ушёл в темноту.

Как поздее я узнал, ту историю спустили на тормоза, никого не разжаловали, даже на губу не посадили, а я съездил в отпуск.

[Старый]

Britva73, Клавиатура не лопата, а смятенное сознание странная вещь, внезапно выдернет откуда то давно забытое и положит перед глазами.

[Старый]

Britva73, что тебя не устраивает, стиль изложения, размер текста?

[Старый]

Britva73, Было время когда я был прикован к постели, планшет был моим окном в мир, научился.

[Старый]

Любовь.

Жила в нашей деревне колоритная парочка.
Она дородная русская женщина, не толстая, не жирная а именно большая, кость у неё была такая, пушистая.
Лицом и телом красива и ухожена, всегда красиво и опрятно одета, вкусно пахла, мечта а не женщина.
Была сильна весьма, для женщины, ибо мышечная масса тела позволяла с лёгкостью приподнять телегу для замены колёса не напрягаясь, отодвинуть в сторону любую животину как пушинку, поднять под мышкой и унести любого взрослого мужика, как бы он не сопротивлялся.
Он, худой, мелкого роста, уже лысоватый, в очках, типичный сельский ботаник, работал бухгалтером в конторе.

Когда они стояли рядом, он мог смело спрятаться под ее могучую грудь, вздымавшуюся балконом, от солнца или дождя. Зайдя сзади он исчезал из виду, настолько был тощим.
Когда они шли рядом, издали казалось что мать ведёт своё дитя, она делала шаг, он два и семенил ногами что бы поспевать за ней.

Все хозяйство держалось на ней, ввиду его хлипкости и принадлежности к умственному труду, но во время работ, он всегда принимал участие, создавая атмосферу суеты, и интенсивности процесса, временами попадая ей то под руку, то под ногу и отлетая в сторону согласно третьего закона Ньютона.

Она терпеливо ждала пока это мужское недоразумение убившись об неё в очередной раз встанет морщась от боли или хотя бы отползет в сторону, что бы не мешать. При этом у неё на лице всегда было написана озабоченность и живое участие по отношению к нему, свой ведь, жалко.

Со своей суетой он постоянно попадал в нелепые ситуации, то упадёт в открытый погреб не разглядев его на пути ввиду плохого зрения, то желая помочь своей жонушке, набрать воды из колодца, рухнет в него утянутый тяжёлым ведром вниз и орущим от ледяной воды, пока она в очередной раз не спасёт своё чудо. Так и жили.

На гулянках они сидели рядышком, она следила что бы он не напивался, переживая за него так как на следующий день он будет умирать всю неделю.
Сама она не выпивала, не понимая вкуса спиртных напитков, только аккуратно кушала и следила за мужем, который любил водочку.
Супруг был мелкого роста и не доставал нормально до стола, это бесило его и выпив как правило, он присаживался ей на колено, опираясь на стул и разгоряченный алкоголем как настоящий тамада вел застолье, часто перехватывая инициативу.

Когда она видела что он уже хорошенько перебрал, она брала его как кота под мышку и несла домой, не дожидаясь его концерта. Так как он выпивши начинал нести пургу, на которую она впрочем тоже не обращала внимания, зная что он на следующий день будет ползать у неё в ногах вымаливая прощение.

Никто и никогда не слышал их скандалов, жили они тихо и мирно, не считая редких , пьяных концертов которые он пытался закатывать ей, и которые тут же затихали погашенные ей в самом начале.
Было приятно видеть как иногда они сидели на лавочке у дома, отдыхая от дневной жары, приобнявщись, о чем то разговаривали не громко, временами смеялись.

Наверно так и выглядит любовь.

[Дед ВВ]

на следующий день он будет умирать всю неделю.

[ОхохА]

[Старый]

Сорная трава.

Рожала она каждый год, высокая худая в чем душа держаться и всегда с большим, круглым животом, другой я ее не видел.
Симаптичное лицо и всегда виноватые глаза побитой собаки, в лице печаль от своей бесталанной порочности.

Рожала где попало, в лесу, в поле, на сенокосе, местные доктора безуспешно пытались ее отловить, видя что уже подходит срок появления следующего ребёнка, но безуспешно, она опять исчезала и возвращалась домой с очередным прибавлением, бледная, худая и со счастливым выражением лица.

В доме ждала орава ребятишек мал мала да меньше, мне казалось она и сама не знает им счёта, сколь их было много.
Старшие присматривали за младшими, где то изыскивали еду, что то сами варили в бедно оставленной кухне ,топили печку.
Временами они как саранча опустошали чужие огороды, причём свои набеги они совершали в другом конце деревни, видимо из благодарности ближним соседям за негластное шефство над этой неблагополучной семьёй.

Муж ее пил беспробудно, временами колотил вымещая бесильную злобу за разгульный нрав супруги а потом просто махнул рукой и запился досмерти.
Похоронив его она как будто одумалась, остановилась и новых детей больше не появилось в этом семействе, хотя причиной была не его смерть, все ее дети имели разных отцов, имели разные оттенки кожи, разрез глаз и цвет волос.

Соседи время от времени собирались у них в доме, ругали ее, учили уму разуму, тащили еду и одежду, мыли и одевали детей, а они как зверьки жались к своей беспутной матери, не радуясь обновкам и от этой картины сжималось сердце, пропадала злость и слёзы наворачивались на глазах.
Бабы ругавшие ее отступали и продолжали нести свой крест жалея детей доставшихся такой беспутной матери.

Она была плохой матерью, вместо материнской ярости и желанием любой ценой защитить, согреть, накормить своё дитя, она всегда смотрела на них как бы с удивлением, откуда вас столько много, и что мне с вами делать.
Она была не создана для домашних дел, ничего не умела, все валилось из ее рук, не садила огород, туже картошку силой заставляли и помогали садить соседи, хотя дети как муравьи копошились вместе с ними помогая.
Старшие учились у соседей житейским примудростям но были ещё слишком малы, что бы самим вести хозяйство.

Зимой нередко детей можно было видеть носившимися по снегу босыми ногами к поленнице дров, привезенных по распоряжению председателя и сердобольными соседями.
Зимой было плохо с подножным кормом и бабы таскали домашние заготовки вереницей в их дом, подкармивая малышню.
Дети ничем не болели, видимо суровые условия жизни закалили их с рождения, они были крепки здоровьем и не истребимы как сорная трава у забора, сколь ее не выпалывай, она вырастает снова и снова. Так и они росли наперекор всем невзгодам.

Дети подростали вместе с нами, начинали ходить в школу но всегда держались от нас особняком. Не учавствовали в играх, наших шалостях, сразу бежали домой. Мы никогда не обижали их, видимо уже с детства понимая что жизнь их и так трудна и скупа на радости, не у кого не поднималась рука обидеть их или оскорбить.
Если кто то вдруг и пытался позволить себе такое, мы сразу же одергивали его.

Самая старшая была очень похожа на мать, та же фигура и лицо, как у ее мамы в молодости, училась позже меня на класс.
Со временем все заботы по содержанию семьи свалились на ее хрупкие плечи, так как мать, стареющаяя на глазах, совсем устранилась от всего и постоянно с тоской смотрела куда то невидящим взглядом и не на что не реагировала, ушла в себя.
Однажды утром, она не проснулась, дети стояли у кровати с уже остывшим телом и молчали, ни звука, ни слезинки, и от этого было так страшно.
Весть о ее кончине мгновенно облетела улицу и соседи собрались в доме, бабы растащили ребятишек по домам, первый раз они были поодиночке, но не сопротивлялись, видимо убитые горем.
Гроб, могила по соседству с мужем, поминки, дети которых и раньше не было ни видно и не слышно, сидели в соседней комнате сбившись в кучку и молчали.
Бабы сбившись в кучу спорили, кричали приглушенными голосами, решая судьбу сирот и к приезду председателя объявили ему, старшей осталось немного до совершеннолетия, едь в район , решай, не отдадим детей в детдом.

Позвали старшую и спросили объяснив ситуацию, согластна ли она, у неё вспыхнули глаза и она заплакала и стала пытаться целовать им руки, ревели все. Она ушла к детям рассказать что будет дальше. Жизнь продолжалась.

Прошло время, мать как будто унесла за собой все беды их семьи в могилу, дети росли, разьезжались учиться, обзоводились семьями, детьми и не забывали родной дом, который становился им все тесней, когда они собирались вместе. Как то на родительский я заглянул на кладбище проведать своих, поправить могилу, чуть в стороне большая толпа их многочисленной родни заботливо прибирала могилу своих родителей.
Они по прежнему держались чуть обособленно и вместе.