Спойлер
«Хорошо на севере живут,
Холода влияют на зарплату,
Деньги здесь лопатами гребут,
Мама, вышли денег на лопату!»
Вот прислала мама сто рублей,
На лопату денег не хватило,
Пропил я, квартира без дверей,
Во хмелю неделю колотило.
Хорошо на севере живут,
Если не пропил свою зарплату,
В Мурманске бывает, и не пьют,
Или всё несут в чужую хату.
В стенку я соседке постучу,
Вдруг зайдёт, накрашенное рыло,
Пальцем у виска ей покручу,
А на печке все давно застыло.
Я зову зубаткой эту пьянь,
И она же мне, совсем не пара,
Иногда плачу ей рыбой дань,
То моя соседка, тётя Сара.
С моря прихожу, она у двери,
Мойша, дорогой, и как вам жизнь?
Не займёте Саре для недели?
Ведь без денег и не повернись!
Я ей, Сара, чаю мне согрей,
Так колотит - зубы выпадают!
Или в гранчачок чего налей,
Кто не пил, то те не понимают.
Мимо не пройди, я чуть усталый.
Я с похмелья честный и не лгу,
И не потому, что с виду старый,
Сара, я мочиться не могу!
Так рука дрожит, что не до смеха,
Ничего нащупать не могу,
Ну, а всем в округе то утеха,
Наливай быстрее-дом сожгу!
Ты то, сжалься, Сара, я прошу!
Голова болит, что нету мочи,
Хочешь, я совою закричу,
Иль возьму тебя с собою в Сочи?
За сто грамм я петухом спою,
Иль на яйцах посижу, как квочка.
Ну, налей и будешь ты в раю,
Хочешь, вот, возьми - моя сорочка!
Хочешь, шкап, а хочешь и шпалер,
Все бери и успокой мне душу,
Добрый я, в натуре, пожалей,
Вот стакан, залей быстрее сушу.
Похмелятся я один не смею,
Боцман обещался подойти.
С боцманом я зелье одолею,
Чтобы в мир иной не отойти.
Боцман, наконец-то, я страдаю!
Видишь, как колотит, не спроста.
Я, наверное, и пить то не умею,
Или нет на мне уже креста.
Ну, садись, я разолью по стопке,
Что там стопка! Я в стакан налью!
Пересохла капитана глотка,
Я чуток и Саре отолью.
Я уснуть с похмелья не могу,
Кто-то колобродит по квартире,
А вчерась, смотрю вон в том углу,
Он сидит уже в моем мундире.
Крутит на груди знак КДП,
Отворачивает, стерва, усмехаясь.
И жуёт, уродец, канапе,
Я слюной давлюсь и загибаюсь.
«Девушка блондинка» уж пришла,
Если не нальёшь, я здесь почину,
Так, налей, соседка, коль зашла,
Не ищи скандала тут причину!
Господи, помилуй и прости!
Брошу пить, навечно, обещаю!
Сверху снизойди и угости,
Я твой сын, о боже, умираю!
Вот, спасибо, Сара налила,
Лучше, красивее я не видел,
Закусил удила, удила,
Хоть и Сару, раньше ненавидел!
Были весь декабрь в забытьи,
Пили всё, но ничего не ели.
Выпили, что было - все питье,
Но здоровье есть, не околели...
Вот и новый год в пороге лбом,
Тоже видать датый, с перепоя.
Пусть оставит этот бренный дом,
Или я расстанусь с бородою!
Всю растительность я сбрею, состригу,
Молодым я стану изменившись,
Пить я больше, боцман не могу,
Я последний раз сейчас напившись.
Дождались и новый год к нам в дом!
Президент с Амура поздравляет,
Над Россией кружится синдром,
Сарочка меня опохмеляет.
Все мы братья, сестры во хмелю,
Как напьёмся, всё чего-то строим.
Оставаясь пьяными в строю,
С сопки Варничной, бывает, долго воем.
На Больничном, деревянный дом,
Улица Рылеева под снегом,
В магазин я, с утреца, бегом,
Такой ход, я назову побегом.
Соскочить с похмельного синдрома,
Не щадя жену, детей и строй,
Убегаю я с родного дома,
Мысли нет – хоть бейся головой.
Гололёд вокруг у магазина,
Ну, а в теле, тряска и тоска,
Где же ты, моя с «Тралфлота» Зина,
Что не крутишь пальцем у виска?
Запыхавшись, открываю двери,
На витрине сотни бутылей,
Люди смотрят на меня, как звери,
Мысль одна – ну подавай быстрей!
Я держу себя, всем зубоскалю,
И с последних сил стараюсь не упасть,
Вспоминаю я соседку Галю,
Что слюною подавилась, заждалась.
Под тулупчик пузыри запрячу,
Чтоб в мороз согрели душу вдоль,
В подворотне, досчитаю сдачу,
Проглочу, заплачу, стихнет боль.
Как пошла! Ну, впрямь от бога доктор!
Как течёт вдоль раненой души!
И сухое, все внутри промокло,
В голове светлеет, хоть пиши!
Не люблю, похмельного синдрома,
Ненавижу, тех, кто флот продал!
Нет порядка, нет страны и дома!
Вот и пью, с того, что бог послал…
Ну, а бог, той пенсией пособит,
Как снежком, припорошивши суть,
А в сознанье старость колобродит,
Отложи, на похороны чуть…
Сколько от тоски, друзей ушедших!
Сколько съел в стране переворот,
Сколько их, не пивших и не евших,
Сколько их, не взявших поворот!
Сколько тех, кто с моря не вернулся,
Сколько тех, сгоревших на печах,
Даже я, шампанским поперхнулся,
Удивляясь словоблудию в речах.
В Волгограде, подорвали мину,
Детки гибнут, бабушка в слезах,
Мама долго телефонит сыну,
Сын душой уже на небесах.
А в троллейбусе, чадра рванула,
Покатились головы и рвань,
На вокзале бомба «звизданула»,
Испарилась на окне герань…
Кто их вспомнит в новогодней речи?
Кто их вспомнит на девятый день?
Сороковым днём, забудут встречи,
И придут лишь те, кому не лень.
Речь, как бред, а где же правды сила?
Поздравленье в новый год - призыв!
Где былая государства жила?
Или Борька все-таки пропил?
В телевизор, лысый головою,
Машет слева в камеру с плеча…
Не сдадим Россию мы без бою!
Как не сдали фрицам давеча.
Там в Москве, салюты распыляют,
Миллионы денег просто так.
Сара, ты скажи, они ведь знают?
А куда бежать? В России так.
Помнишь, боцман, в СССРе жили,
Как легко с похмелия было,
Никого с Киргизии не били,
Жаль, что быстро все для нас прошло.
Водка водкою была в стакане,
Масло лугом отдавало на хлебу,
Пар советский попу грел нам в бане,
Ну, и сено в деревнях всегда в хлеву.
А теперь страну палёной водкой,
Травят каждый день, кому не лень,
И коровы с иноземною походкой,
Ну, а в стаде их охаживал олень.
Боцман, наливай, в стакане пусто,
Новый год, таится у ворот,
Вспомним, по рюмашке опрокинув,
Наш карельский самый лучший флот.
Новый год настал, часы пробили,
В жизни, как в подвале, все темно.
Мы, с тобою, боцман, все пропили,
А вино не лечит, все равно.
Люди трёх родов бывают в сказке,
Первые, что живы - на земле,
А вторые, без души уж в теле,
Ну, а третьи, кто служил на корабле.
«Комсомольца», мы спасали, Сара,
Помню, как молчали моряки,
По приходу, пили у причала,
Уложив с похода рюкзаки.
Я храню реликвию с той лодки,
Внучке надеваю и шучу,
«Смотришься прекрасно ты в пилотке!»
Отвернусь на два-три румба и молчу…
Ком подходит к горлу, вспоминая,
Как каплей глаза им закрывал,
Уложили их, брезентом накрывая,
Бог их породил, Нептун забрал.
Приспустили флаг до половины,
Полный ход и по волне домой.
По-походному, задраив горловины,
От Медвежьего уходим на покой…
С новым годом всех, кто ходил в море,
Кто ещё не помер и живой,
Бог велел, славянам жить не в ссоре,
Чтоб дружили люди с головой.
Там в Москве, салюты распыляют,
Миллионы денег не в струю.
Сара, ты скажи, не все ведь знают,
Что начальству в златоглавой по краю.
Автор : Михаил Гриневич
Холода влияют на зарплату,
Деньги здесь лопатами гребут,
Мама, вышли денег на лопату!»
Вот прислала мама сто рублей,
На лопату денег не хватило,
Пропил я, квартира без дверей,
Во хмелю неделю колотило.
Хорошо на севере живут,
Если не пропил свою зарплату,
В Мурманске бывает, и не пьют,
Или всё несут в чужую хату.
В стенку я соседке постучу,
Вдруг зайдёт, накрашенное рыло,
Пальцем у виска ей покручу,
А на печке все давно застыло.
Я зову зубаткой эту пьянь,
И она же мне, совсем не пара,
Иногда плачу ей рыбой дань,
То моя соседка, тётя Сара.
С моря прихожу, она у двери,
Мойша, дорогой, и как вам жизнь?
Не займёте Саре для недели?
Ведь без денег и не повернись!
Я ей, Сара, чаю мне согрей,
Так колотит - зубы выпадают!
Или в гранчачок чего налей,
Кто не пил, то те не понимают.
Мимо не пройди, я чуть усталый.
Я с похмелья честный и не лгу,
И не потому, что с виду старый,
Сара, я мочиться не могу!
Так рука дрожит, что не до смеха,
Ничего нащупать не могу,
Ну, а всем в округе то утеха,
Наливай быстрее-дом сожгу!
Ты то, сжалься, Сара, я прошу!
Голова болит, что нету мочи,
Хочешь, я совою закричу,
Иль возьму тебя с собою в Сочи?
За сто грамм я петухом спою,
Иль на яйцах посижу, как квочка.
Ну, налей и будешь ты в раю,
Хочешь, вот, возьми - моя сорочка!
Хочешь, шкап, а хочешь и шпалер,
Все бери и успокой мне душу,
Добрый я, в натуре, пожалей,
Вот стакан, залей быстрее сушу.
Похмелятся я один не смею,
Боцман обещался подойти.
С боцманом я зелье одолею,
Чтобы в мир иной не отойти.
Боцман, наконец-то, я страдаю!
Видишь, как колотит, не спроста.
Я, наверное, и пить то не умею,
Или нет на мне уже креста.
Ну, садись, я разолью по стопке,
Что там стопка! Я в стакан налью!
Пересохла капитана глотка,
Я чуток и Саре отолью.
Я уснуть с похмелья не могу,
Кто-то колобродит по квартире,
А вчерась, смотрю вон в том углу,
Он сидит уже в моем мундире.
Крутит на груди знак КДП,
Отворачивает, стерва, усмехаясь.
И жуёт, уродец, канапе,
Я слюной давлюсь и загибаюсь.
«Девушка блондинка» уж пришла,
Если не нальёшь, я здесь почину,
Так, налей, соседка, коль зашла,
Не ищи скандала тут причину!
Господи, помилуй и прости!
Брошу пить, навечно, обещаю!
Сверху снизойди и угости,
Я твой сын, о боже, умираю!
Вот, спасибо, Сара налила,
Лучше, красивее я не видел,
Закусил удила, удила,
Хоть и Сару, раньше ненавидел!
Были весь декабрь в забытьи,
Пили всё, но ничего не ели.
Выпили, что было - все питье,
Но здоровье есть, не околели...
Вот и новый год в пороге лбом,
Тоже видать датый, с перепоя.
Пусть оставит этот бренный дом,
Или я расстанусь с бородою!
Всю растительность я сбрею, состригу,
Молодым я стану изменившись,
Пить я больше, боцман не могу,
Я последний раз сейчас напившись.
Дождались и новый год к нам в дом!
Президент с Амура поздравляет,
Над Россией кружится синдром,
Сарочка меня опохмеляет.
Все мы братья, сестры во хмелю,
Как напьёмся, всё чего-то строим.
Оставаясь пьяными в строю,
С сопки Варничной, бывает, долго воем.
На Больничном, деревянный дом,
Улица Рылеева под снегом,
В магазин я, с утреца, бегом,
Такой ход, я назову побегом.
Соскочить с похмельного синдрома,
Не щадя жену, детей и строй,
Убегаю я с родного дома,
Мысли нет – хоть бейся головой.
Гололёд вокруг у магазина,
Ну, а в теле, тряска и тоска,
Где же ты, моя с «Тралфлота» Зина,
Что не крутишь пальцем у виска?
Запыхавшись, открываю двери,
На витрине сотни бутылей,
Люди смотрят на меня, как звери,
Мысль одна – ну подавай быстрей!
Я держу себя, всем зубоскалю,
И с последних сил стараюсь не упасть,
Вспоминаю я соседку Галю,
Что слюною подавилась, заждалась.
Под тулупчик пузыри запрячу,
Чтоб в мороз согрели душу вдоль,
В подворотне, досчитаю сдачу,
Проглочу, заплачу, стихнет боль.
Как пошла! Ну, впрямь от бога доктор!
Как течёт вдоль раненой души!
И сухое, все внутри промокло,
В голове светлеет, хоть пиши!
Не люблю, похмельного синдрома,
Ненавижу, тех, кто флот продал!
Нет порядка, нет страны и дома!
Вот и пью, с того, что бог послал…
Ну, а бог, той пенсией пособит,
Как снежком, припорошивши суть,
А в сознанье старость колобродит,
Отложи, на похороны чуть…
Сколько от тоски, друзей ушедших!
Сколько съел в стране переворот,
Сколько их, не пивших и не евших,
Сколько их, не взявших поворот!
Сколько тех, кто с моря не вернулся,
Сколько тех, сгоревших на печах,
Даже я, шампанским поперхнулся,
Удивляясь словоблудию в речах.
В Волгограде, подорвали мину,
Детки гибнут, бабушка в слезах,
Мама долго телефонит сыну,
Сын душой уже на небесах.
А в троллейбусе, чадра рванула,
Покатились головы и рвань,
На вокзале бомба «звизданула»,
Испарилась на окне герань…
Кто их вспомнит в новогодней речи?
Кто их вспомнит на девятый день?
Сороковым днём, забудут встречи,
И придут лишь те, кому не лень.
Речь, как бред, а где же правды сила?
Поздравленье в новый год - призыв!
Где былая государства жила?
Или Борька все-таки пропил?
В телевизор, лысый головою,
Машет слева в камеру с плеча…
Не сдадим Россию мы без бою!
Как не сдали фрицам давеча.
Там в Москве, салюты распыляют,
Миллионы денег просто так.
Сара, ты скажи, они ведь знают?
А куда бежать? В России так.
Помнишь, боцман, в СССРе жили,
Как легко с похмелия было,
Никого с Киргизии не били,
Жаль, что быстро все для нас прошло.
Водка водкою была в стакане,
Масло лугом отдавало на хлебу,
Пар советский попу грел нам в бане,
Ну, и сено в деревнях всегда в хлеву.
А теперь страну палёной водкой,
Травят каждый день, кому не лень,
И коровы с иноземною походкой,
Ну, а в стаде их охаживал олень.
Боцман, наливай, в стакане пусто,
Новый год, таится у ворот,
Вспомним, по рюмашке опрокинув,
Наш карельский самый лучший флот.
Новый год настал, часы пробили,
В жизни, как в подвале, все темно.
Мы, с тобою, боцман, все пропили,
А вино не лечит, все равно.
Люди трёх родов бывают в сказке,
Первые, что живы - на земле,
А вторые, без души уж в теле,
Ну, а третьи, кто служил на корабле.
«Комсомольца», мы спасали, Сара,
Помню, как молчали моряки,
По приходу, пили у причала,
Уложив с похода рюкзаки.
Я храню реликвию с той лодки,
Внучке надеваю и шучу,
«Смотришься прекрасно ты в пилотке!»
Отвернусь на два-три румба и молчу…
Ком подходит к горлу, вспоминая,
Как каплей глаза им закрывал,
Уложили их, брезентом накрывая,
Бог их породил, Нептун забрал.
Приспустили флаг до половины,
Полный ход и по волне домой.
По-походному, задраив горловины,
От Медвежьего уходим на покой…
С новым годом всех, кто ходил в море,
Кто ещё не помер и живой,
Бог велел, славянам жить не в ссоре,
Чтоб дружили люди с головой.
Там в Москве, салюты распыляют,
Миллионы денег не в струю.
Сара, ты скажи, не все ведь знают,
Что начальству в златоглавой по краю.
Автор : Михаил Гриневич
